Т.о., если сравнивать Испанию с Россией, понятие «испанские языки» будет равносильно понятию «российские языки», а понятие «испанцы», «испанская нация» — понятию «россияне», «российский народ». Если же вычленить из этого массива собственно ключевую государствообразующую нацию, то в России мы будем пользоваться словами «русские» и «русский язык», а в Испании — «кастильцы» и «кастильский язык».

Казалось бы, эта информация интересна исключительно для специалистов. Но стоит присмотреться к такому понятию, как признаваемые официально и охраняемые государством «испанские языки» — если бы в России «российские языки» были бы официально очерчены и охранялись бы государством, хотя бы на региональном уровне (как в Испании), многие проблемы в межэтнических отношениях не несли бы с собой столь очевидную резкость и жесткость.

Носители некастильских языков в Испании — это каталонцы (18% населения страны), галисийцы (8%) и баски (2,5%). Каталанский и галисийский языки родственны испанскому, а баскский является изолированным языком, не имеющим родственников во всем мире. Как же складывались отношения народов — носителей этих языков — с Мадридом в течение последних десятилетий?

Во времена диктатуры Франко повсеместно и абсолютно господствовал только кастильский язык, все остальные языки являлись бытовыми, предназначенными «для кухни». Попытки изменить эту ситуацию приравнивались к посягательству на «единство нации» и государственную безопасность — вплоть до того, что подвергались уничтожению надписи на баскском языке на могильных плитах, а люди, громко разговаривающие между собой по-каталански в общественном месте, могли быть задержаны полицией. Такой язык, как галисийский, рассматривался в обществе как «низший», «испорченный кастильский» (ср. отношение в России к украинскому языку). Даже сами галисийцы, будучи в социальном плане в основном крестьянами с низким достатком, стеснялись своего родного языка, предпочитая ему более авторитетный кастильский.

Полицейская диктатура не смогла уничтожить ни языки, ни стремление народов к сохранению своей культуры. Более того: именно в репрессиях времен франкизма кроятся истоки такого явления, как терроризм басков. Этот народ — один из древнейших в Европе — тысячелетиями проживал в горах на севере Пиренейского п-ова, не подчиняясь никакому правителю и не признавая ничьей власти; как говорят баскские националисты, их народу издревле были присущи демократия и равенство (ср. с чеченским национализмом). Так это, или нет — вопрос спорный, но факт остается фактом: в условиях роста этнических меньшинств во всей Европе в 1950-60-е гг. баски первыми в Испании выдвинули лозунги сепаратизма и национализма, подкрепляя свои слова кровавыми терактами. Помимо общеевропейских причин (см. об этом в статье про Великобританию) и диктатуры, была и еще одна причина, побудившая горцев взяться за оружие: массовая миграция выходцев из других регионов Испании в Страну Басков (а также в Каталонию). Таким образом, к государственной политике унификации культур и преследования национальных меньшинств добавился миграционно-демографический фактор — рост кастильскоязычных мигрантов в регионах, где родные языки и без того были вытеснены «на кухню».

В этих сложных условиях сторонники возрождения национальной культуры действовали подпольно. На частные средства создавались нелегальные школы по изучению родных языков, которые часто подвергались преследованиям. Несмотря ни на что, баски твердо придерживались своей культуры; приверженность родному языку была характерна и для каталонцев, хотя они признавали более престижным кастильский. В Галисии все было гораздо хуже — кроме считанных энтузиастов своей национальной культуры, галисийский язык не имел поддержки со стороны населения, воспринимаясь как «язык некультурных бедняков». Помощь пришла с неожиданной стороны: в 1960-е гг. Ватикан разрешил вести церковную службу на местных языках взамен латыни, и этим немедленно воспользовались сторонники галисийского языка.

«Смягчение» режима к концу жизни Франко было вызвано, прежде всего, несоответствием социально-экономических реалий страны и политических институтов, равно как и одиозностью режима в глазах мирового сообщества. Кроме того, смеем предполагать, что террористическая деятельность басков и возросший национализм каталонцев также сыграли свою роль в этом процессе. После смерти диктатора в 1975 г. общество стремительно трансформируется: проходят свободные парламентские выборы; либерализуется экономика; принимается новая Конституция, в которой утверждается право на автономию для отдельных частей Испании.

Несмотря на то, что процесс автономизации охватил позже всю территорию Испании, право первенства в этом процессе принадлежит, безусловно, Стране Басков, Каталонии и Галисии. Сегодня, сравнивая Испанию с любой другой страной мира, имеющей в своем составе автономные территории, мы приходим к выводу, что это государство по своему устройству идентично федерации. Испания представляет собой совокупность 17 автономных сообществ, образованных по историко-региональному признаку. Каждая из автономных областей Испании имеет свой парламент, правительство, собственные конституции и законодательство, и, конечно, специфические особенности. Каталония, Страна Басков и Галисия — наиболее политически активные среди всех автономных областей. Рассмотрим их с точки зрения защиты прав национальных меньшинств (при том, что само это понятие в Испании, как уже было сказано в самом начале, достаточно размыто).

В Каталонии и на Балеарских островах статус официального, наряду с кастильским, имеет каталанский язык; в Галисии — галисийский, в Стране Басков — баскский. В кодексе законов Наварры также предусмотрен официальный статус баскского языка для тех зон этой области, где компактно проживают баски. Несмотря на то, что к моменту получения автономии в Стране Басков доля кастильскоязычных мигрантов достигала 44% от всего населения, а баскский язык понимали лишь 36% населения, с 1979 г. здесь начался активный процесс по внедрению этого языка в школьное образование. Вводя баскский язык на разных уровнях обучения, школьные власти особенно заботились о дошкольниках и учениках начальных классов. Одновременно автономное правительство субсидировало густую сеть приобщения к баскскому языку взрослого населения: вечерние курсы, центры интенсивного обучения и т.д. В университетах, как только позволяло число баскоговорящих студентов, немедленно начинались занятия на баскском по самым разным предметам. Обильно финансировались баскоязычное телевидение, кино, культурные объединения. Множилось количество печатных изданий на этом языке; официальные документы все чаще публиковались на двух языках; чиновники занимались им вне рабочего времени.

Сопротивление растущему влиянию местных языков было все же сравнительно невелико: страна переживала период демократизации общества; в наиболее острых формах это ощущалось лишь в самом начале «официализации» языков. Подавляющее большинство кастильскоязычного населения принимало идущий процесс как должное, и активно участвовало в нем. К моменту обретения автономии Страной Басков 75% кастильскоязычных граждан выразили желание знать баскский язык, 83% хотели бы, чтобы его знали их дети, и 90% высказались за двуязычие в обучении и делопроизводстве. Не удивительно, что на первых же выборах в автономный парламент здесь баскские националистические партии получили большую поддержку со стороны всех слоев населения области, и в дальнейшем эта поддержка только нарастала.

Терпимость к различным формам национализма, очевидно, была заложена в Испании в силу истории образования этой страны и как следствие роста моральной ответственности по отношению к тем, кто столетиями подвергался жестокому прессингу и ассимиляции. Так, уже несколько десятилетий на Канарских островах (одно из 17 автономных сообществ Испании) существует политическое движение, призывающее местных жителей вспомнить о своем африканском происхождении, осознать себя «гуанчами» (коренное население Канарских островов, как считается, полностью истребленное испанцами к XVI в.), возродить свою подлинную культуру и забытый берберский язык и добиться независимости. На парламентских выборах за них голосует только несколько процентов избирателей, но само явление представляется знаменательным и в пределах Европы — беспрецедентным (особенно учитывая то, что это движение опирается на финансы из Ливии).

Интересен и такой пример: арабы, проживающие в Андалусии (на юге Испании), объединены в ассоциацию, которая участвует в выборах в региональный парламент, имея в программе пункт о восстановлении мусульманского государства в южной части Пиренейского п-ова.

***

В случае с Испанией региональные, областнические связи берут верх над всеми другими формами культурных и даже языковых различий. Процессы, происходящие в этой стране в последние десятилетия, дают основания говорить о повышении роли этнического фактора в жизни населения. Но принадлежность к этносу здесь определяется не «по крови», а фактом своего проживания в той или иной автономной области, в том или ином регионе. Именно поэтому выходцы из собственно кастильских регионов с течением времени теряют связи со своей «малой родиной», компенсируя этот процесс самоидентификацией с местом нынешнего проживания: в Стране Басков они становятся «басками», изучая баскский язык и голосуя за баскских националистов, в Каталонии — «каталонцами», в Галисии — «галисийцами», а в Наварре — «наваррцами».

Подобная схема регионализации, которую пытались реализовать в СНГ, вызывала у нас значительное сопротивление со стороны всех националистов. Так, понятия «казахстанцы», «татарстанцы» или «башкортостанцы», были и являются неприемлемыми ни для русских националистов, ни для местных. Еще более свежей, и потому не получившей вообще никакого отклика в народе, стала попытка разделения России на федеральные округа. Опыт Испании показывает, что при наличии исторического прецедента и политической воли создание «поволжской» надэтнической общности, хотя и выглядит утопичной идеей, на самом деле реализуемо, при учете исторических корней, региональных и национальных особенностей населения; более того, на этом уровне нации могут вытребовать себе даже большую степень культурно-языковой автономии, чем на уровне федеральных республик — тем более что нам то и дело угрожают их ликвидацией.

Аналитический центр «Амаль» (по материалам работ А.Н. Кожановского)