Правительство и народ Нидерландов долгое время «не замечали» проблемы коренного населения севера страны – фризов; большая часть голландцев до сих пор является приверженцами монолингвизма. Несмотря на это, с 1980-х гг. происходят важные и существенные сдвиги в направлении признания прав этого нацменьшинства. Хотя из всего населения северной нидерландской провинции Фрисландия (бол. 600 тыс. человек) лишь половина является этническими фризами (что составляет менее 2% населения страны), с 1981 г. во всех начальных школах этой провинции введено обязательное обучение фризскому языку. Была узаконена присяга перед судом и возможность проведения судебного заседания на этом языке. Государственные чиновники, назначенные в эту провинцию из других регионов Нидерландов, должны изучить язык фризов. Все общенидерландские политические партии ведут свою пропаганду на территории Фрисландии на фризском языке. В городах провинции ведено двуязычное название улиц вне зависимости от того, насколько велико в том или ином городе фризское население.

В Германии земля Шлезвиг-Гольштейн считается «удачной моделью» соседства разных народов – немцев, фризов, датчан; двум последним народам (составляющим ярко выраженное меньшинство: напр., фризов в ФРГ насчитывается всего 20 тыс. чел.) посвящена специальная статья конституции этой земли. Обратим внимание и на то, что чуть более многочисленное датское меньшинство имеет особое политическое преимущество в масштабах всей Германии: политическая партия датской общины Шлезвиг-Гольштейна обеспечена своими представителями в бундестаге благодаря особому закону, согласно которому для нее отменен 5%-ный барьер на выборах.

О полиэтничности Швейцарии известно всем. В этой стране 65% коренного населения говорят на немецком языке, 18% – на французском, 10% – на итальянском, и менее 1% – на ретороманском. Три первых языка имеют статус государственных; любой госслужащий и большинство населения страны знают как минимум два языка (немецкий и французский или немецкий и итальянский), а многие – и все три. Что же касается ретороманцев, то они представляют собой ярко выраженное коренное меньшинство, компактно проживающее в 1 кантоне Швейцарии – Граубуюндене. Для того, чтобы защитить их права и культуру, правительство этой страны приняло специальный закон, объявляющий ретороманский язык «национальным языком Швейцарии»; власти обязались принять все необходимые меры по сохранению этого языка, вкл. помощь в создании и функционировании теле- и радиопередач, издании периодической прессы, школьном образовании на этом языке.

Права хорватов и словенцев в Австрии гарантированы специальными двусторонними договорами, заключенными этой страной с бывшими югославскими республиками. Кстати, немногие знают, что одной из пяти официальных религий Австрийской Республики является Ислам, причем начиная аж с… 1915 г. Именно в это время в состав Австро-Венгрии вошла мусульманская Босния, и с тех пор, несмотря и на распад этой империи, и на тот факт, что боснийцы давно не имеют никакого отношения к внутренней политике австрийцев и в настоящее время между Боснией и Австрией лежат целых две страны, Вена верна своим обязательствам перед славянами-мусульманами, взятым почти сто лет тому назад.

Уникален опыт Бельгии. Многие десятилетия здесь имел место политический конфликт между основными общинами страны: фламандцами (58%), валлонами (33%), немцами (1%). Помимо «неразделенных» полномочий, крупнейшие общины не могли поделить и важнейший регион страны – столичный Брюссель. Многолетняя политическая реформа привела к созданию двухуровневой федерации, не имеющей аналогов в современном политическом устройстве других стран. С одной стороны, страна поделена на три региона: Фландрию, Валлонию и Брюссель – каждый со своим парламентом, правительством и законодательством. Но, помимо этого, на другом уровне Бельгия представляет собой и федерацию трех общин: фламандско-, французско- и немецкоязычной – тоже со своими законодательными и исполнительными органами и представительствами на федеральном уровне. При этом региональные и языковые (общинные) границы могут и совпадать (Фландрия – фламандская община), так и не совпадать.

В составе Датского королевства имеются две автономные части: Фарерские острова и Гренландия. Наряду с датским, статус государственного языка здесь имеют, соответственно, фарерский и эскимосский. Оба региона управляются местными правительствами, избираемыми в местных парламентах. О том, насколько велик уровень автономности этих регионов, свидетельствуют следующие факты: Фарерские острова в свое время отказались от выборов депутатов в Европарламент, а Гренландия в 1985 г. официально вышла из состава Европейского экономического сообщества (ЕЭС, предшественник Евросоюза). Кстати, Гренландия не является и членом НАТО, в отличие от самой Дании.

На севере Норвегии, Швеции и Финляндии проживает малочисленный аборигенный народ – саами, часть ареала которого находится и в России, в Мурманской области. Норвежские саамы (30 тыс. чел.) имеют собственную автономию в рамках провинции Финнмарк, обладая своим парламентом. Шведские саамы (15 тыс. чел.) также имеют свой собственный парламент, саметинг, во главе с президентом; эти органы автономии созданы в 1993 г. и действуют внутри провинции Норрботтен. Саамы Финляндии (5 тыс. чел.), несмотря на свою крайнюю малочисленность (точнее, именно благодаря ей), также пользуются автономией в рамках провинции Лаппи – но здесь местное самоуправление создано гораздо раньше, в 1974 г., и не только на уровне культурно-языковом, но и региональном, благодаря образованию Саамского округа.

Опыт Финляндии в этноязыковой политике в целом уникален. С одной стороны, это государство может считаться моноэтничным, т.к. 93,6% его населения составляют финны. Главным этническим меньшинством в этой стране являются шведы (ок. 300 тыс., или 6% населения страны), проживающие здесь с раннего средневековья. Долгие века Финляндия не имела своей государственности, являясь частью Шведского королевства, а с 1809 г. по 1917 г. – автономной частью Российской империи. Несмотря на многие обстоятельства, одно из которых – многовековой шведский «колониализм» в этой стране, после получения независимости Финляндия официально провозгласила два государственных языка: финский и шведский, и эта ситуация является неизменной вплоть до сегодняшнего дня.

Другое обстоятельство не менее интересно: дело в том, что в состав Финляндии входят Аландские острова, имеющие собственную автономию; население здесь – исключительно шведское, и государственный язык в этой автономии только один – шведский. Местный парламент регулирует полное самоуправление Аланд, делегирует своих представителей в парламент Финляндии. Несмотря на то, что Аланды не являются независимым государством, они входят наряду с другими скандинавскими странам в состав международной организации Северный Совет (кстати, как и Фареры).

Итак, шведы имеют в Финляндии собственную территориальную автономию только с одним официальным шведским языком. И, тем не менее, шведский является вторым государственным на территории всей Финляндии. Соответственно, он в обязательном порядке преподается в школе по всей стране, им обязаны владеть государственные чиновники, на нем вещает радио, телевидение и пресса. Несмотря на все эти меры, финляндские шведы «жалуются» на языковую ассимиляцию со стороны финнов (выразителем интересов этой группы населения является Шведская народная партия Финляндии, основанная в 1906 г.), хотя этноязыковое законодательство этой страны является одним из самых либеральных в мире.

***

Подводя итог изучению положения этнических меньшинств в странах Центральной и Северной Европы, следует заметить, что каждом случае ситуация выглядит уникально, и методы решения этноязыковых проблем в каждом государстве – свои. Где-то предпочтение сделано в сторону региональной автономии, где-то, напротив – этнокультурной. Некоторые страны допускают и приветствуют политическую деятельность своих национальных меньшинств, создавая им особые льготные условия; другие законодательно обеспечивают защиту малых языков. В одних государствах совершенно естественным является двуязычие, даже если носители второго языка составляют явное меньшинство; другие же не горят желанием официально признать язык этноса даже в рамках его региона, хотя и были вынуждены поступиться своими принципами в эпоху демократии.

Если попытаться сравнить вышеназванные страны с Россией, то можно сделать ряд предположений из области фантастики. Пытаясь «равняться» на Германию, нам пришлось бы создать особые условия для деятельности политических партий крупнейших этносов для того, чтобы обеспечить их представительство в ГосДуме. Если бы наша страна была похожа на Австрию, дореволюционное законодательство в отношении, например, шариата на Кавказе, действовало бы до сих пор. Поглядывая на Швейцарию, чиновникам придется учить второй, а то и третий какой-нибудь национальный язык.

Примерив на себя опыт Дании в ее взаимоотношениях с автономиями, пришлось бы смириться с тем, что какой-нибудь Татарстан или Чечня вошли бы в СНГ на правах равных членов, а Тува вдруг откажется от членства в ШОС. Пример Скандинавии настолько нереалистичен в нашей стране, что даже и представить себе аналогичную ситуацию непросто: где-нибудь в рамках Нижегородского субъекта федерации действует автономный парламент татар, принимающий особое законодательство в рамках Татарского округа.

Ну, а если все же назвать Россию Финляндией, то придется провозгласить шведский (читай – татарский язык) вторым государственным языком страны, несмотря на наличие у местных шведов (=татар) собственной автономии.

Реальна ли эта картина? На первый взгляд – абсолютно нет. Но нельзя забывать и о том, что малочисленные этносы Европы не в одночасье добились столь широких прав, какие у них имеются (а у некоторых до сих пор не имеется) сегодня. Однако, если государство считает себя демократическим, если оно использует опыт других стран для строительства полноценного гражданского общества – многоликого, мультикультурного и разносторонне развитого – вопрос с обеспечением прав этнических меньшинств и по защите этноязыковой культуры рано или поздно выйдет на новый уровень решений. И тогда дело станет за грамотными специалистами, которые смогут предложить неординарные и приемлемые решения в этой деликатной и жизненно важной сфере. Надеемся, что опыт этнических меньшинств Западной Европы будет востребован в нашей стране, неоднократно заявлявшей о своем стремлении попасть в число цивилизованных и высокоразвитых стран этого континента.

Аналитический центр «Амаль»